Леонид Делицын: Почему в России не появится китайская модель интернета

Аналитик ФГ «Финам» Леонид Делицын / Фото: finam.ru

Технически в России может работать собственная компьютерная сеть, отключенная от западного контента. Пример Китая показывает, что отдельный интернет не просто работает — он позволил создать собственных IT-гигантов, как Alibaba, Baidu и Tencent. 

А могли бы быть все те же Amazon, Google и Microsoft, или IAC, как у европейцев. Однако встает вопрос, почему в Китае это есть, а больше нигде нет. Ведь страной-исключением, где есть свои популярные интернет-компании, помимо Поднебесной является и Россия.

Бигтех вполне мог бы «дожать» и наши интернет-компании — различие масштаба в сто раз позволяло выделить любые ресурсы, которые Марк Цукерберг и Сундар Пичаи сочли бы целесообразными. В конце концов, за плохое знание продуктов Билла Гейтса нашим школьникам могли поставить неуд. И хотя за неумение пользоваться WhatsApp двойки пока не ставят, вряд ли наши детишки без него узнают, что им задали на дом. К тому же без Android от Google и WhatsApp не откроешь. Объективно нашим ИКТ-разработчикам рано или поздно пришлось бы уйти в интеграторы. Почему в Китае все сложилось не так?

В качестве ответа напрашивается поговорка: «Размер имеет значение». Давно обсуждается вопрос о том, существует ли некоторый критический или пороговый размер рынка, при котором он становится жизнеспособным. У большинства предприятий такой размер, конечно, есть. Это масштаб производств, при котором это производство становится эффективным, компания проходит точку окупаемости и начинает приносить прибыль.

В то же время, если речь идет о доткомах, то есть о компаниях, чей бизнес в первую очередь связан с информационными технологиями, то там действует принцип «победитель забирает все». Миру вполне достаточно одной операционной системы (или двух: одной на компьютерах, другой — в смартфонах), одной поисковой машины, одной социальной сети, одного мессенджера. Как правило, все массовые сервисы в сфере информационных технологий — американские. Нет немецких, французских или шведских конкурентов Google, Microsoft и WhatsApp.

Но так было не всегда. В 1990-е годы в Европе возникало много стартапов, которые делали то же самое, что и американские компании. Однако инвесторы из США вняли призыву президента Билла Клинтона, написавшего в своем знаменитом первом email, адресованном американскому народу: «Мы создали интернет. Мы и должны стать оператором этой информационной супермагистрали». Европейские же инвесторы застегнули кошельки и стали держаться подальше от бизнеса, в котором мог возникнуть будущий бигтех.

К концу прошлого века европейские стартапы, пытавшиеся конкурировать с американскими, либо закрылись, либо поменяли направление деятельности и ушли в ниши. В Китае власти такого испуга не допустили, закрыли рынок и доступ к своему хайтеку для иностранных инвесторов, создали условия для жесточайшей местной конкуренции, не обращали внимания на нарушения интеллектуальной собственности. То есть власти Поднебесной последовательно и сознательно дали ответ Биллу Клинтону. Китайский IТ-рынок вырос, местные интернет-компании стоят сотни миллиардов долларов, а каждый второй покупатель онлайн-магазинов в мире — китаец.

Но ведь индийский рынок тоже большой, а уровень успеха местных ИКТ-компаний — скромный. Значит, имеет значение не только размер рынка. И хотя руководящая и направляющая роль КПК тоже, наверняка, играет не последнюю роль, мы от ее обсуждения уклонимся. А обратим внимание на языковый барьер и культурную самодостаточность в целом.

Среди моих студентов из Китая никто не знал, кто такой Бред Питт, не говоря уже про Моргана Фримана. Для китайского потребителя не станет трагедией потеря доступа к европейскому контенту, потому что он привык к собственному. Другие крупные страны, в частности, Индия, Бразилия, тоже культурно самодостаточны, и даже более чем. К примеру, мой знакомый индус, который хотел купить отцу в подарок диск с европейской музыкой, так и не поверил мне, что Моцарт или Шуберт — европейские композиторы. Он не стал брать на себя лишний риск и приобрел диск, на обложке которого было прямым текстом написано: «Лучшая европейская музыка».

У нас такого иммунитета от западного контента и пристрастия к отечественному сейчас нет. В России, где полтора века назад далеко не все помещики говорили на языке своих крестьян, зато большую часть года проводили в Баден-Бадене, такого культурного иммунитета, как в Китае или Индии, нет.

Я не стал бы использовать эвфемизмы «международный» или «глобальный» и даже «западный» там, где подразумевается американский контент. Может быть, отчасти — европейский. Суверенный интернет для нас будет означать в первую очередь отключение от американского контента. Вряд ли существенная часть наших пользователей «подсела» на индийский, китайский или бразильский.

Насколько разъединение будет для нас болезненным? Настолько, насколько мы стали зависимы от привычного контента и привычного инструментария. Для фитоняшек и гуру отлучение от социальных сетей Цукерберга, наверное, уже было концом бизнес-модели. Естественно, многие старались найти свое место в глобальном разделении труда побыстрее и с минимиальными издержками. А значит, избегали долгосрочного инвестирования и следовали модели системных интеграторов. То есть не вкладывались «вдолгую» и не разрабатывали сами, а вкладывались на год-два и внедряли готовое. Даже если и не покупали монолитные решения, то пользовались готовыми программными библиотеками, конструкторами, шаблонами, подключались к микросервисам.

Все эти блага, которые доставались так легко, были созданы экономиками, которые в разы больше нашей. Бизнес-модель этих экономик подразумевала создание платформ, которые монетизировали тысячи внедренцев вроде нас. Отключение некоторой части внедренцев платформы переживут. А вот перед нами в таком случае будет стоять задача воспроизведения интеллектуального богатства, значительно превосходящего то, что у нас есть сейчас. Нас можно уподобить строителям, которым, помимо сборки здания, требуется теперь срочно построить цементный, кирпичный и сталелитейный заводы. Если, конечно, ситуация будет развиваться именно по такому сценарию.

Поэтому вероятность создания такого же интернета, как в Китае, кажется низкой. У нас на порядок меньше пользователей, нет «великой стены» культурного барьера, а также объективно весомых преимуществ для построения самодостаточной системы. Гораздо вероятнее адаптация нашего интернета к другим сообществам. Этот путь выглядит, конечно, не столько абонементом на другие бесплатные обеды, сколько суровой необходимостью трудиться больше привычного.

Автор — аналитик ФГ «Финам»

Позиция редакции может не совпадать с мнением автора

МОСКВА, ИЗВЕСТИЯ

Оригинал