Александр Широв: шоковая встряска от санкций активизирует экономику России

Член-корреспондент РАН, профессор РАН Александр Широв . Архивное фото © РИА Новости / Нина Зотина

Единственный вариант для России в условиях внешнего давления – это развитие за счет внутреннего рынка, считает директор Института народнохозяйственного прогнозирования Российской Академии Наук Александр Широв. В интервью РИА Новости он рассказал, почему Европе технически сложно отказаться от наших газа и нефти, а российскую экономику нельзя исключить из глобальной цепочки, какие страны являются друзьями России, и как выстраивать с ними отношения, а также объяснил, почему возврат к советской экономике невозможен даже в условиях ограничений. Беседовал Серго Кухианидзе.

– Давайте начнем с главного прогноза, всегда столь важного для нашей экономики и россиян: каковы будут к концу года курс доллара и цена нефти?

– По нашей оценке, курс доллара может колебаться в пределах 80-83 рублей, а цена нефти за баррель составить чуть более 80 долларов, эти цифры отражают состояние торгового и платежного баланса. Но сегодня все это по большому счету неважно.

– Как так?

– Ну, а что мы сейчас можем купить на доллары или евро? Запад обрубил нам весь импорт, все международные платежи по этим валютам контролируют соответствующие структуры США и ЕС. Поэтому-то мы и ведем сегодня речь о необходимости перехода на взаиморасчеты с дружественными странами в национальных валютах, чтобы уйти, в конце концов, от зависимости доллара и евро.

Так что все эти показатели – курс доллара, цена нефти – являются сейчас для нашей экономики чисто условными. Потому что нормального спроса и предложения на валюту нет, поскольку действуют трансграничные ограничения. Все это делает курс доллара в определенном смысле индикативным. На него, конечно, можно смотреть, его можно обсуждать, от него можно, наконец, что-то рассчитывать.Россияне даже имеют возможность, правда, весьма призрачную, доллары и прочую валюту покупать. Но важно понимать, что курс доллара при этом не отражает параметры нашего торгового платежного баланса, как это было раньше.

Что касается цен на нефть, то это еще более смешная вещь. Баррель нефти марки Brent, от которого все отталкиваются, сейчас стоит в среднем 100 долларов, а наша Urals продается с огромным дисконтом – по средней цене в 70 долларов. Да, российская нефть всегда была дешевле из-за более низкого качества, но такого разрыва никогда не наблюдалось. Разница обычно существовала в пределах 3-4%. На такое положение вещей сегодня влияет не рынок, а политика, санкции.

В этой связи абсолютно бессмысленными становятся разговоры о торговом сальдо. Раньше мы говорили, что чем оно положительнее, тем лучше. То есть, чем больше мы наторговали нефти, тем больше на полученные доллары и евро мы купим необходимых товаров, тем больше у нас возможностей зарезервировать эти средства, направить капиталы для деловых целей за рубеж и прочее. Но сейчас так нельзя.

– Да уж, при этом не проходит дня, чтобы Запад не угрожал Москве новыми экономическими санкциями. На днях Брюссель заявил о намерении нанести решающий удар по России, отказавшись к концу года от нашей нефти. Реально ли это?

– Знаете, какие бы новые санкции Запад не вводил, от их количеств уже ничего не зависит. Главное они уже сделали – заморозили более 300 миллиардов наших валютных резервов. Что касается разговоров про эмбарго на нашу нефть, на газ и так далее, то все это из области истерии. Что бы не говорили в Брюсселе, Европа физически не в состоянии отказаться ни от нашей нефти, ни тем более от нашего газа. Ведь некоторые страны континента на 100% зависят от его поставок. Не говоря уже о том, что отказ от российской нефти и газа чрезвычайно сложен технически. Понимаете, чтобы заменить нашу нефть марки Urals на другую, им нужно будет технически перестроить ряд нефтеперерабатывающих предприятий. Для замены российского газа на сжиженный природный газ (СПГ) из других стран также потребуются не только иные каналы доставки, другая система трубопроводов, но и строительство специальных станций регазификации, где этот СПГ будет превращаться в обычный газ. То есть заявить об отказе от наших углеводородов – одно, а претворить это в жизнь – совсем иная история, требующая новых дорогостоящих вложений и времени на реализацию проектов.

Запад на самом деле кипит злобой: санкции, следующие волна за волной, не меняют курс Кремля. Начиная вводить антироссийские санкции, Запад имел надежды на быстрый успех. Не получилось. Набор простых решений исчерпан, и теперь используют уже санкции, которые кусают уже не только нас, но и их инициаторов. Они стали обоюдоострыми, вносят сумятицу и неразбериху в торгово-экономические отношения во всей мировой экономике, где растет инфляция, увеличиваются цены на продовольствие, электроэнергию, в Великобритании заговорили даже о миллионах граждан страны, которые не смогут в ближайшее время позволить себе даже самое необходимое. Вот, что происходит, когда политика, идеология давят на экономику.

– То есть, когда Запад говорит о желании полностью изолировать Россию, выключить ее из международных экономических отношений, это…

– Полная чушь! Включил/выключил – это точно не про Россию, шестую, к слову, экономику мира. Когда глава госдепа США Энтони Блинкен заявляет, мол, чего считаться с Россией, чья доля в мировом ВВП составляет всего 1,5%. Ничего кроме улыбки эти слова вашингтонского политика не вызывают. Так как любой грамотный экономист ему легко объяснит, что эти 1,5% на самом деле распределены по всем жизненно-важным производственным цепочкам, потому что значительная часть энергии, металлов, химической продукции, зерна, других важнейших элементов глобальных торгово-экономических цепочек формируется Россией. И если из них выключить эти 1,5%, то кто их заместит – Китай, Бразилия, ЮАР?

Приведу простой пример с российским титаном. Нам говорят: мы вам больше не будем продавать ни самолеты Boeing, ни запасные части к ним. Замечательно, но в Boeing есть российские комплектующие, сделанные из титана, которые компании поставляем только мы. Причем это давно не болванки, а готовые изделия, выпускаемые на специализированном оборудовании. Если сейчас от них отказаться, то придется заняться на рынке поиском производителя, который будет эти детали выпускать. Быстро найти такого вряд ли удастся. Значит, американцы сами загнали себя в угол, создали сложную ситуацию, когда Boeing вынуждена теперь будет так или иначе поставлять России в обмен на эти титановые комплектующие нужные нам запасные части или самолеты. Подобных примеров можно привести немало.

– Оставим Запад. А насколько сильно, на ваш взгляд, санкции бьют по России?

– Очень сильно. Скрывать это – значит пытаться спрятать голову в песок. Каждый из нас это уже и видит, и чувствует. Дальше, скорее всего, будет больше. Особенно сильно они бьют по всему, что связано с высокими технологиями. Санкции отсекли нас, пожалуй, от двух третей результатов современных исследований и разработок. Если эту проблему не решить, с помощью отечественной науки, импортозамещения, то в среднесрочной перспективе у нас могут быть большие проблемы.

Но,знаете, если все, что происходит сейчас, случилось бы в 2014 году, последствия для нас были бы много хуже. За восемь лет мы все-таки сумели решить чрезвычайно важные проблемы в области экономической безопасности страны. Во-первых, создали набор финансовых инструментов, который позволяет сегодня нашей экономике даже в условиях беспрецедентных санкций нормально функционировать. Речь о системе передачи финансовых сообщений, Системе быстрых платежей, картах "Мир".

Во-вторых, нам удалось снизить зависимость от импорта в критически важных областях: фармацевтике, оборонке и продовольствии. Да, у нас не растут апельсины, бананы и кокосы. Но какое-то время без них можно прожить, а кроме того, они растут в дружественных странах! Однако по остальным сельскохозяйственным продуктам мы практически закрыли потребности внутреннего рынка отечественным производством – это, прежде всего, зерновые, продукция растениеводства, мясо птицы, свинина, и частично говядина.

– К дружественным странам России придется сейчас обращаться не только за бананами и кокосами, но и за многим другим, всего и не перечислишь. Кто вообще сегодня наши друзья?

– Их предостаточно. Так что поименно всех не перечислю. Скажу лишь, что, по нашим оценкам, доля дружественных нам стран составляет 25% мирового ВВП. И это не только Китай, Индия, но и другие страны Азии, а также Латинской Америки, и Африки. Плюс, конечно, государства Евразийского экономического союза (ЕАЭС), наши самые близкие партнеры, с которыми мы объединены зоной свободной экономической торговли.

Сотрудничество со многими из дружественных стран было налажено давно, но сейчас его необходимо не просто активизировать, а делать это максимально быстро. Причем, двигаться, по моему глубокому убеждению, тут следует по трем направлениям. Этим должны заниматься государство, бизнес и население. Последнее пусть никому не покажется странным. Я имею в виду так называемый "челночный" вид предпринимательства, когда люди привозят из-за границы товары народного потребления, и не только.

– Вы заговорили о "челноках"? То есть назад в 1990-е? Как-то грустно… Не говорит ли это о том, что санкции все-таки отбрасывают нас на 30-40 лет назад, как утверждают некоторые эксперты? Вы разделяете данную точку зрения?

– Никоим образом. Ну что такое 1980-70-е годы? Это мощная, но "железобетонная" экономика Советского Союза. Сегодня же мы имеем совершенно другую экономику. По своей структуре, всем основным пропорциям реального сектора и сферы услуг, она, как ни покажется кому-то странным, очень похожа на экономику европейских стран.

Понятно, что различия есть. Российская экономика, в конце концов, пока относится к экономике развивающихся стран. Поэтому, чтобы сейчас существенно не отстать, нам требуется свою экономику модернизировать, вкладывать в нее больше инвестиций. Причем в условиях, когда внешнеэкономическая деятельность будет сжиматься, единственный вариант здесь – это развиваться за счет внутреннего рынка.

Главная проблема России в том, что внутренние факторы экономического роста до сих пор были мало задействованы. Шоковая встряска от санкций должна естественным образом привести к их активизации.

– Что вы имеете в виду? России следует наконец взяться за дифференцирование экономики?

– Не только, перво-наперво, необходимо широко использовать тот колоссальный потенциал, который есть внутри нашей экономики. Это, уверен, – сегодня задача номер один, стоящая перед страной. Ведь в необъятной по своим размерам России практически отсутствует в требуемых объемах качественная инфраструктура, прежде всего, социальная и жилищно-коммунальная. Немало домов просто находятся в ветхом состоянии.

Посмотрите на провинцию, районные, областные центры, не говоря уже, о многочисленных деревнях, селах и поселках. Там везде огромные проблемы с коммунальными сетями, с развитием дорог, с обеспечением населения простейшими видами благ, типа канализации или достаточного объема энергомощностей. В стране масса регионов, где в населенных пунктах человек не может включить одновременно даже два электроприбора. Включил, допустим, чайник, и жди пока он не вскипит, потому, что, если включишь что-то еще, электросеть просто не выдержит напряжения. Все это – огромное пространство для деятельности, которая не только позволит нашей экономике быстро двигаться вперед, даст импульс развитию многих отраслей промышленности, создаст рабочие места, но и поможет поднять уровень жизни миллионов россиян, чего мы все так хотим.

Причем речь в данном случае не об антикризисных мерах – краткосрочных или долгосрочных, а об изменении всей стратегии экономического развития страны. Других вариантов выхода из кризиса, в котором мы в настоящее время оказались, я не вижу.


МОСКВА, РИА Новости

Оригинал